Толкование Д. В. Щедровицкого к Книге Даниила. Из Лекции 2 [zavetiproroki.narod.ru]

Первое сновидение Навуходоносора

С началом второй главы повествование сразу переходит от исторических событий к описанию явлений духовных, первыми из которых стали сон Навуходоносора и его истолкование Даниилом:

Во второй год царствования Навуходоносора снились Навуходоносору сны… (Дан. 2, 1)

Буквально понять сказанное о «втором годе» мы не можем хотя бы потому, что Иерусалим был разрушен, как мы помним, ранее, в третий год царствования Навуходоносора (Дан. 1, 1); еще три года находились в Вавилоне отроки, прежде чем были возвышены царем (Дан. 1, 5). Большинство комментаторов сходятся на том, что имеется в виду «второй год» не от воцарения Навуходоносора над Вавилоном, а от разрушения Иерусалима. Дело в том, что в оригинале говорится о втором годе «от царствования», или «от воцарения», — ‹ле-мальхут›, что может относиться к воцарению Навуходоносора над Святой землей после завоевания Иерусалима (II Пар. 36, 20). А если так, то события, описанные во второй главе, предшествуют изложенному в Дан. 1, 18, и тогда становится понятным упоминание о «видениях и снах», уже истолкованных к тому времени Даниилом, и о том, что Навуходоносор сделал иудейских юношей своими советниками (ср. Дан. 1, 20 и 2, 49).

О последствиях снов, увиденных царем, далее сказано:

…И возмутился дух его, и сон удалился от него. (Дан. 2, 1)

«Сны», ‹халомот›, упомянуты во множественном числе. Это значит, что разные части сновидения прерывались краткими пробуждениями, — видимо, для лучшего запоминания. То же происходило и со снами египетского фараона (Быт. 41, 1–8), о котором сказано, что «утром смутился дух его». Глагол ‹hитпаэм›, переведенный как «смущаться», имеет значения «поражать», «ударять», «повторяться несколько раз». Возможно, приведенное выражение указывает на учащенное сердцебиение проснувшегося после необычайного сна. А вот слова, переведенные как «сон удалился от него» — ‹у-шнато ниh ’йета алав› — требуют скорее противоположного понимания: «И сон его пребывал над ним [или: „с ним»]», т. е. царь не мог отделаться от ярких образов, связанных с этим сном.

Возникает вопрос: почему же Бог послал столь важный по значению пророческий сон языческому царю? Ответов может быть несколько. Прежде всего, сон остался бы необъясненным, если бы при дворе не присутствовал Даниил. Значит, его приближение к царской особе было приурочено по времени к пророческим снам Навуходоносора, дабы Даниил сумел истолковать их во славу Божию. Из этого вытекает второе предназначение сна — обратить царя, а посредством него и все царство, в истинную веру (Дан. 3, 28–33; 4, 31–34). Однако, в отличие от фараона, которому истолковал сны Иосиф (ср. Быт. 41, 38–39), Навуходоносор не сразу обратился к Господу и еще упорствовал в своем язычестве (Дан. 3, 1–5). Наконец, третье, и, возможно, основное предназначение данного сновидения — оставить векам и народам яснейшее и неоспоримое свидетельство промысла Божьего, ибо пророческое значение царского сна распространяется на события вплоть до завершения истории (Дан. 2, 44) и исполняется последовательно во всех деталях вот уже 2500 лет. А для этого, кажется, нет лучшего пути, нежели ниспослание сна великому царю с тем, чтобы его истолковал великий пророк…

И велел царь созвать тайноведцев, и гадателей, и чародеев, и халдеев, чтобы они рассказали царю сновидения его. Они пришли и стали перед царем. (Дан. 2, 2)

Кроме двух разрядов тайноведцев, названных в Дан. 1, 20, здесь упомянуты еще два.

Первый разряд — это ‹мэхашфим›, «чародеи», непосредственно направляемые злыми духами. О подобного рода магах в Торе имеется следующего рода предписание:

Ворожеи не оставляй в живых. (Исх. 22, 18)

Пребывание таких чародеев в среде Божьего народа строго запрещено (Втор. 18, 10). У язычников же они пользовались особым почетом и обязательно находились в свите монархов.

Второй разряд — ‹касдим›, «халдеи». Как мы уже упоминали, это семитский народ, первоначально отличный от вавилонян и живший к югу от них, но впоследствии ассимилированный ими. Очевидно, у этого народа были особо развиты определенные виды магии и гадания, поэтому название народа перешло на корпорацию кудесников, передававших колдовские знания из рода в род. Обратим внимание на то, что уже в этом стихе ко всем собравшимся предъявляется требование не только истолковать сновидение, но и поведать царю его содержание. О том же говорит и следующий стих:

И сказал им царь: сон снился мне, и тревожится дух мой; желаю знать этот сон. (Дан. 2, 3)

В оригинале оттенок мысли иной: дух царя тревожится (то же слово в стихе 1 переводится как «возмутился»), «чтобы познать» ( ‹ладаат›) этот сон. То есть его дух ( ‹руах›) как бы бьется, стучится в закрытую дверь духовного мира (глагол ‹hитпаэм› — см. выше), ибо знает, что сон имеет очень важное значение.

…Согласно библейскому учению о духовно-душевном устройстве личности, ‹руах›, «дух», занимает среднее положение между ‹нэшама› — бессмертной высшей душой человека (см. Прит. 20, 27: «нэшама… испытывает все глубины сердца») и ‹нэфеш› — душой, оживляющей тело (см. Лев. 17, 11: «душа [нэфеш] тела в крови»). Таким образом, ‹руах› посредствует между высшим, духовным, миром и низшим, вещественным. Вот почему именно «руах» «стучится, чтобы познать» показанные, но не разъясненные ему во сне духовные тайны…

На просьбу всех вызванных гадателей рассказать содержание сна (ст. 4) Навуходоносор отвечает, что знание сна (арамейское ‹мильта› означает «слово», в данном случае — способность рационально изложить свой сон) «отступило» от него (начиная с Дан. 2, 4 и до конца 7-й главы повествование ведется по-арамейски). Испытывая своих мудрецов, царь требует, чтобы они, пользуясь своими необычайными способностями, изложили ему и содержание, и смысл сна, угрожая в противном случае казнить их и разрушить их дома, т. е. истребить их семейства (Дан. 2, 4–9). Чародеи, после долгих споров и возражений царю, признались, что

…Нет на земле человека, который мог бы открыть это дело царю… (Дан. 2, 10)

Ведь ни один царь еще не требовал такого от своих мудрецов! Подобное предприятие, по словам вавилонских тайноведцев, доступно лишь для «богов, которых обитание не с плотью» (ст. 11). Эти «боги» (по-арамейски ‹элаhин›) — высшие духи, не отягощенные телесной жизнью (которая традиционно рассматривалась как некая «завеса», скрывающая тайны духовного мира; ср. Евр. 10, 20), и поэтому проникающие во все скрытое. Смертным же это, мол, недоступно… Такое признание языческих духовных авторитетов в своей слабости разительно контрастирует с дальнейшей деятельностью Даниила как пророка, посланного истинным Богом и проявляющего удивительную духовную силу в пересказе и истолковании данного сна (Дан. 2, 26–28).

…Вернемся к стиху 4: почему отсюда и до конца 7-й главы текст не древнееврейский, а арамейский? Арамейский был вторым государственным языком (наряду с аккадским) в последний период существования Ассирийского царства, а затем — в Вавилонии. Он стал главным общеимперским языком и в Мидо-Персидском царстве. Представляется исторически достоверным, что Даниил, занятый государственными делами как в Вавилоне, так впоследствии и в Сузах (см. 8, 27), где делопроизводство велось на арамейском языке, пользовался в те годы привычным, повседневным арамейским и при написании данных глав своей книги. Первая же ее глава (и первые стихи второй), написанные в ранние годы, как и заключительные главы, изложенные в старости, записаны на отечественном языке — иврите…

Итак, выслушав признание мудрецов в их духовном бессилии, Навуходоносор

Рассвирепел… и приказал истребить всех мудрецов Вавилонских. (Дан. 2, 12)

А ведь в число мудрецов входили и Даниил с его тремя товарищами! И вот, упросив царя дать ему время на разгадку сна — его содержания и смысла (Дан. 2, 13–16), Даниил вместе с товарищами молят Бога открыть им тайну царского сна:

И тогда открыта была тайна Даниилу в ночном видении… (Дан. 2, 19)

Здесь употреблено арамейское слово ‹хезва› — «[пророческое] видение», однокоренное с древнееврейским ‹хазон› и восходящее все к тому же глаголу «высокого штиля» ‹хаза› — «созерцать». Следовательно, мы можем предполагать, что Бог во сне повторил для Даниила царский сон во всех деталях, притом подробно разъяснив его значение. Это подтверждается также благодарственной молитвой Даниила:

     …И Даниил благословил Бога небесного.
     И сказал Даниил: да будет благословенно имя Господа от века и до века! ибо у Него мудрость и сила;
     Он изменяет времена и лета… (Дан. 2, 19–21)

Уже благословение Богу «от века и до века» (арамейское слово ‹альма› соответствует древнееврейскому ‹олам› — «век», «вечность») говорит о промысле Божьем, сопровождающем всю историю человечества («сей век») и переходящем в «век будущий». Кроме того, о характере сновидения Даниила свидетельствуют его слова о том, что Бог «изменяет времена и лета». Арамейское слово ‹идан› означает «год» или «определенный срок» (в смысле длительности), а ‹зэман› — «время наступления какого-либо события». Таким образом, Даниил узрел во сне изменение времен, различные эры человеческой истории ( ‹иданайа›) и моменты катастроф и смен великих империй ( ‹зиманайа›).

Далее о Боге Даниил сообщает следующее:

…Низлагает царей и поставляет царей; дает мудрость мудрым и разумение разумным… (Дан. 2, 21)

Следовательно, в сновидении ему были показаны различные царства и царствования, их крушение («низлагает») и восхождение («поставляет»). Следует особо отметить, что слово ‹мальхин› означает не только «цари», но и «царства» (ср. Дан. 7, 3–8, где речь идет о четырех «царствах»-империях, и стих 17, где они именуются ‹мальхин›, в Синодальном переводе — «цари»). Полученные им мудрость и разум (см. выше о разнице между ‹хохма› и ‹бина› — здесь эти слова в арамейском варианте) Даниил приписывает не себе, а Богу, восхваляя Дарующего познания. Заметим, что мудрость от Бога дается только тем, кто уже мудр, а разум — тем, кто разумен, т. е. способен воспринять даруемое. Об этом же говорит царь Соломон в Притчах:

…Послушает мудрый — и умножит познания, и разумный найдет мудрые советы… (Прит. 1, 5)

Это означает, что всякое познание ниспосылается Богом человеку в той мере, в какой может быть усвоено. А поскольку мудрость — высшая степень познания, то она дается лишь тому, кто уже мудр…

И Даниил продолжает перечислять благодеяния Всевышнего:

…Он открывает глубокое и сокровенное, знает, что во мраке, и свет обитает с Ним. (Дан. 2, 22)

Само арамейское слово ‹гале›, «открывает» (соответствует др.-евр. ‹гала›, родственному русскому «оголять»), указывает на то, что Даниилу были открыты во сне тайны ( ‹мэсатрата›; ср. греч. ‹мюстэрион›, «мистерия», — слово, восходящее к древнееврейско-финикийскому ‹мистар› — «тайное», «скрытое») будущих царств, их исторической последовательности. Бог делает эти тайны явными, проливая на них свет посредством пророчества, ибо «свет обитает с Ним».

Об этом же говорит Давид в одном из псалмов:

…Ибо у Тебя источник жизни; во свете Твоем мы узрим свет. (Пс. 35, 10)

Свет откровения человек может узреть (т. е. дух его может «прозреть», «пробудиться» для восприятия духовных реалий) только в том случае, если свет Божий изольется на него. Этот свет жизни (Иоан. 8, 12), иначе называемый Словом, изначально обитал в Боге и с Богом как Его неотъемлемое свойство, чрез него был создан мир (Иоан. 1, 3–4), Он сопровождает и просвещает каждого человека с его рождения (Иоан. 1, 9), но подавляющее большинство людей не чувствуют его, не воспринимают и даже не ведают о нем. Он становится доступен восприятию лишь тех, в ком пробудился внутренний свет духовного познания (Лук. 11, 35). Для ощутившего же в себе его присутствие становится «светло так, как бы светильник окружал тебя сиянием» (Лук. 11, 36). Особенно это относится к людям, восстановившим непосредственное общение с Богом, т. е. к пророкам, к числу которых принадлежал Даниил…

И вот он завершает восхваление такими словами:

Славлю и величаю Тебя, Боже отцов моих, что Ты даровал мне мудрость и силу и открыл мне то, о чем мы молили Тебя; ибо Ты открыл нам дело царя. (Дан. 2, 23)

Обратим внимание на словосочетание «мудрость и силу»: кроме мудрости, для адекватного восприятия пророческого видения необходима и внутренняя сила, ибо видение порой бывает поразительным по своему воздействию и даже отражается на здоровье пророка (Дан. 8, 17–18; 8, 27; 10, 9–10 и 16–18). Приведенный стих подчеркивает и скромность Даниила: хотя сновидение было послано именно ему, но — в ответ на его общую молитву с друзьями (Дан. 2, 17–19), поэтому он и говорит: «О чем мы молили… Ты открыл нам…» — а не «я» и «мне»!

После этого Даниил был допущен к царю (Дан. 2, 24–25) и в ответ на вопрос о возможности пересказа сна и его истолкования (Дан. 2, 26) отвечал:

…Тайны, о которой царь спрашивает, не могут открыть царю ни мудрецы, ни обаятели, ни тайноведцы, ни гадатели. (Дан. 2, 27)

Помимо уже упоминавшихся категорий вавилонских тайноведцев, здесь приведены еще две: ‹хакимин›, «мудрецы» (слово в толкованиях не нуждается; во всяком случае, оно ничего не говорит о связи с темными духами), и ‹газрин›, «рассекатели» или «постановители», — это гадатели, которые для принятия важных решений рассекают животных и изучают их внутренности. Подчеркнув перед царем бессилие всех видов языческих тайноведцев, Даниил приступает к основному — проповеди о славе единого Бога. В этом он подражает Иосифу, также начавшему в свое время истолкование фараоновых снов с величания Бога (Быт. 41, ст. 16, 25, 28 и 32) и достигшему своей цели: фараон уверовал, что устами Иосифа с ним говорит истинный Бог (Быт. 41, 38–39; ср. с результатом выступления Даниила — Дан. 2, 47):

Но есть на небесах Бог, открывающий тайны; и Он открыл царю Навуходоносору, что будет в последние дни.… (Дан. 2, 28)

Противопоставляя всемогущество Всевышнего слабости и ограниченности языческих жрецов, Даниил привлекает внимание царя к тому удивительному факту, что Всевышний соблаговолил через сновидение обратиться лично к Навуходоносору и открыть ему великие тайны. Этим пророк пытается пробудить в сердце царя не только осознание величия Создателя, но и чувство благодарности к Нему, ответную любовь к Богу, удостоившему царя такой чести, и понимание того, что призыв Божий послан в ожидании ответного обращения к Нему, покаяния и молитвы.

Выражение ‹ба-ахарит йомайа› (в Синодальном переводе — «в последние дни») означает «в будущие дни [или: „годы»]», «впоследствии». Ведь данное пророчество описывает огромный период истории: от Вавилонского царства до конца времен.

Затем Даниил объясняет царю причину, по которой тому было послано пророческое сновидение:

…Сон твой и видения главы твоей на ложе твоем были такие: Ты, царь, на ложе твоем думал о том, что будет после сего, и Открывающий тайны показал тебе то, что будет. (Дан. 2, 28–29)

Упомянув о переходе царя от напряженных размышлений относительно будущих времен, как бы от его невольного «вопроса к Богу» — к самому сну, Даниил подчеркивает, что Творец ответил Навуходоносору на вопрос, хотя и не заданный Ему впрямую. В этом — еще одно указание царю на возможность его обращения ко Всемогущему и диалога с Ним…

А мне тайна сия открыта не потому, чтобы я был мудрее всех живущих, но для того, чтобы открыто было царю разумение и чтобы ты узнал помышления сердца твоего. (Дан. 2, 30)

Вновь, подобно Иосифу (Быт. 41, 16), «отходя в тень» со своей человеческой мудростью и проявляя присущую ему скромность, Даниил «дает место» славе Божьей и потенциальному диалогу Его с царем — пока одностороннему, сводящемуся к монологу Всевышнего.

Знаменательны заключительные слова стиха: «…чтобы ты узнал помышления сердца твоего», по-арамейски: ‹вэ-районэй ливевах тинда› — «и размышления твоего сердца [в смысле: разума — ср. Еккл. 1, 13] ты узнаешь». В этих словах заключен глубокий смысл: «сердце» (а оно служит обителью высшего «я» — нэшамы; см. Прит. 20, 27) знает гораздо больше, чем низшее «я» — плотский ум (Кол. 2, 18), которому надлежит еще «узнать помышления сердца». Бог как бы уже «вложил в сердце» царя смысл показанного во сне, но подобно тому как «плотский ум» Навуходоносора забыл содержание сна, так утратил он и его истолкование…

Истукан как символ языческой власти

Тебе, царь, было такое видение: вот какой-то большой истукан; огромный был этот истукан, в чрезвычайном блеске стоял он пред тобою, и страшен был вид его. (Дан. 2, 31)

Гигантский истукан представляет совокупность великих земных царств, начиная с Вавилонии (ст. 38). Словами «какой-то» переведено арамейское ‹хад› — «один», «единый». По своей бесчеловечности, жестокости и склонности к тирании все эти царства образуют некое единство. Мировая история, воплощенная в сменяющихся государственных структурах, представляет собой как бы ‹цэлем› — «статую», «истукан», «идола». Она бездушна и лишь внешне походит на человека. Истукан — «большой», «огромный», ибо он подавляет, унижает, угнетает отдельную личность, безмерно возвышаясь над ней. «Чрезвычайный блеск» истукана символизирует славу и роскошь великих империй. Словом «чрезвычайный» передано арамейское ‹йатир› — «избыточествующий», «излишний». Роскошь правящих классов, зачастую излишняя и ненужная, создается путем порабощения простого народа. А в общем и целом он ‹дэхиль› — «устрашающий», ибо крайне грозен и опасен для человеческой жизни: в древности — для жизни отдельных людей, которых постоянно порабощали и убивали, а в последнее время — уже для существования всего человечества (ибо в наши дни именно государственные структуры обладают оружием массового уничтожения). Ни стихийные бедствия, ни дикие звери, ни бытовая вражда не унесли за всю историю и малой доли того количества жизней, какое было возложено на алтари тиранической государственности посредством войн, массовых избиений, казней и т. п.

«Золото» — Вавилонское царство

У этого истукана голова была из чистого золота… (Дан. 2, 32)

Объясняя царю значение сна, Даниил толкует его следующим образом:

Ты, царь, царь царей, которому Бог небесный даровал царство, власть, силу и славу;
И всех сынов человеческих, где бы они ни жили, зверей земных и птиц небесных Он отдал в твои руки и поставил тебя владыкою над всеми ими. Ты — эта золотая голова! (Дан. 2, 37–38)

Вновь указывая на то, что власть получена Навуходоносором от Бога, Даниил утверждает при этом и некую всеобщую истину: не может быть власти, не допущенной Всевышним (ср.: «…Он… низлагает царей и поставляет царей» — Дан. 2, 21). Вспомним известное высказывание на этот счет апостола:

…Ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. (Римл. 13, 1)

Другое дело, оказываются ли впоследствии те или иные власти достойны своей высокой миссии, сохраняют ли они нравственную высоту во вверенной им должности? Увы, это случается нечасто:

…Превосходство же страны в целом есть царь, заботящийся о стране. (Еккл. 5, 8)

Правитель должен ясно осознавать и постоянно помнить, что «царство, власть, силу и славу» он временно и частично получил от Того, Кому они принадлежат навсегда и во всей полноте:

…Ибо Твои есть Царство, и сила, и слава во веки… (Матф. 6, 13)

Навуходоносор назван ‹мелех мальхайа› — «царь царей»; а ведь этот титул по праву принадлежит одному лишь Богу (Откр. 19, 16). По отношению же к Навуходоносору такое именование верно лишь временно и отчасти — в том только смысле, что он покорил множество царств и присвоил себе прерогативы их бывших царей (Иез. 25, 11; 26, 7).

Сказано также, что Бог отдал в руки Навуходоносора «всех сынов человеческих, где бы они ни жили» (Дан. 2, 38). Такое утверждение выглядело бы неверным (ведь Навуходоносор не властвовал над Индией, Китаем, Америкой и т. д.), если бы… перевод был точным! На самом же деле выражение ‹у-вэ-холь-ди дарин› следовало бы перевести как «и повсюду, где обитают», а слова ‹йеhав би-дэх› — как «которых Он отдал в твою руку». Смысл получается такой: «…и повсюду, где обитают сыны человека, животные, [которых] Он сотворил, и птицы небесные, [которых] Он отдал в твою руку, — над всеми ими Он дал тебе власть…» Так что здесь не говорится, будто Навуходоносор правил всем человечеством. Смысл сказанного в том, что подчеркивается ответственность царя перед Богом за все вверенные его власти живые существа — не только за людей, но также за животных и птиц! Ибо с самого начала своего обитания на земле человек нес ответственность за чистоту биосферы и сохранение видов животных (Быт. 1, 26–28; 9, 2–4). Первым исторически известным языческим властелином, царем, целиком осознавшим эту ответственность, был древнеиндийский царь Ашока из династии Маурьев (III век до н. э.): он построил ветеринарные больницы и запретил мучить и напрасно убивать животных. Однако мы видим, что еще за 300 лет до него Господь требует от Навуходоносора особой заботы о животном мире. Что же касается праведных из числа израильско-иудейских царей, они всегда были милосердны к «братьям нашим меньшим», соблюдая заповеди Торы о бережном отношении к животным (Быт. 9, 4; Исх. 23, 4–5; Лев. 25, 7; 22, 24 и др.).

И далее Даниил завершает толкование первого «фрагмента» сна: «…ты — эта золотая голова!» Почему именно Вавилонское царство, чья мощь олицетворялась во дни Даниила самым великим царем этого народа — Навуходоносором, представлено головой истукана? В Междуречье, начиная с древнейших государств Шумера и Аккада и, преемственно, завершая Ассирией и Вавилонией, впервые в истории получили глубокое развитие все «умственные» занятия, все науки: математика, астрология, анатомия, психология и др. Мало того, после всемирного потопа именно в Шумере (др.-евр. ‹Шин’ар›, в Синодальном переводе — «Сенаар»; см. Быт. 11, 2) вновь зародилась цивилизация, и тогда Месопотамия «возглавила» всю культурную деятельность человечества. По этим причинам Вавилония — преемница Шумера — и представлена головой истукана. Но есть и еще одна, не менее важная, тому причина.

Дело в том, что первоначальным замыслом Божьим после изведения Им Израиля из Египта было создание особого, теократического «царства священников и народа святого» (Исх. 19, 5–6). Это царство было призвано живым примером убеждать все народы в великих преимуществах жизни по Торе и постепенно присоединять их к себе, распространяя все шире Царство Божье (Исх. 15, 17–18; Пс. 45, 7–11; 65, 4 и 7–8). Надежды на осуществление этой земной «проекции» Царства Божьего особенно близки были к осуществлению в годы благочестивого и блестящего правления Давида и Соломона (Пс. 71, ст. 1, 8–12, 19).

Однако после отступления царей и большей части народа от Торы, после разделения единого Израильского царства на две части по смерти Соломона и по мере умножения беззакония в обоих вновь образовавшихся государствах — Израиле и Иудее (IV Цар. 17, ст. 9, 18, 23; 21, 11–15) надежда на утверждение Царства Божьего на всей земле посредством праведности израильтян становилась все более эфемерной. Тогда-то и возник иной исторический замысел Самого Создателя: подвергнуть народ Израиля, а одновременно и все языческие народы, тяжелым испытаниям, наказаниям и вразумлениям посредством сменяющих друг друга четырех великих языческих империй, которые должны будут объединять народы, как бы временно и частично исполняя роль первоначально избранного царства Израиля (Пс. 88, 21–28).

Эти четыре империи представлены в Дан. 2 в виде частей тела истукана, а в Дан. 7 — в виде страшных животных. И лишь после того как все народы изопьют до дна чашу наказаний и вразумлений Господних (Иер. 25, 14–31), после окончания власти «звериных царств» наступит царство человеческое, во главе с Сыном Человеческим — потомком царя Давида, который восстановит истинную веру, милосердие и братство на всей земле (Дан. 7, 13–14 и 27; Деян. 1, 6–8; 2, 30; 3, 20)…

Первым из четырех «звериных» царств, т. е. всемирных империй, исторически возникших после тяжелейших отступлений от Господа царств Израиля и Иуды, явилась Вавилонская империя, высочайшего рассвета достигшая именно во дни Навуходоносора. Посему Вавилония и названа «головой»…

Но почему именно «золотой»? В Дан. 2, 32 сказано: «…голова была из чистого золота…» — в оригинале ‹дэhав тав› — «золото хорошее» (ср. Быт. 2, 12: «…и золото той земли хорошее…»). «Золотой состав» — образ не только богатства и роскоши, в чем Вавилония превосходила все последующие империи, но и особой умственной одаренности, ведь золотой была именно голова (ср. русское идиоматическое выражение «золотая голова»). О первенствующем значении Междуречья в развитии наук и искусств мы уже говорили…

Исследователи Книги Даниила не раз обращали внимание на сходство содержания главы 2 с мифологическими представлениями ряда народов о сменяющих друг друга «веках» истории: «золотом», «серебряном», «медном» и «железном». Такие воззрения характерны для преданий весьма широкого географического ареала — от Древней Индии до Древней Греции и средневековой Скандинавии. В русских народных сказках тоже есть отголоски представлений о «царствах золотом, серебряном, медном». На основании таких параллелей некоторые библейские критики сделали вывод о том, что данный сюжет у Даниила вторичен и заимствован из языческих мифологий. Однако следует заметить, что сравнительно-историческое литературоведение не прослеживает подобных сюжетов в произведениях, предшествующих по древности Книге Даниила, на основании чего можно предположить, что Даниилов сюжет о «четырех царствах» (получивший, по-видимому, широчайшее распространение в многонациональной империи Навуходоносора, имевшего вообще обыкновение разглашать случившееся с ним по всему царству на всех языках — ср. Дан. 3, 29 и 33) был воспринят и впоследствии мифологизирован различными народами, религиями и культурами.

«Серебро» — Ахеменидский Иран

…Продолжая изложение царского сна, Даниил описывает истукана далее:

…Грудь его и руки его — из серебра… (Дан. 2, 32)

Комментируя эту часть сна, пророк утверждает:

После тебя восстанет другое царство, ниже твоего… (Дан. 2, 39)

Следующее царство возникнет сразу за Вавилонским: ‹батрах› — «вслед за тобой». Это Мидо-Персидская империя, сокрушившая под предводительством царя Кира Вавилон в 539 году до н. э. и сохранявшая владычество над огромной частью Земли («над 127 областями» — Есф. 1, 1) вплоть до побед над нею Александра Македонского в 334–331 годах до н. э. В начале образования мидо-персидского объединенного государства главенствующая роль принадлежала Мидии, затем она перешла к Персии. Вот почему в видении Навуходоносора это двуединое царство представлено двумя руками истукана и его грудью. Руки указывают на практическую деятельность мидо-персов, захвативших большие территории, нежели до них вавилоняне, и распространивших на эти земли свое глубоко продуманное, целесообразное административное устройство.

Но если так, то почему же о втором царстве сказано: «ниже твоего»? Словом «ниже» переведено арамейское ‹ара›, что означает «земля», а также нечто «приземленное», «более низкое». Следовательно, речь идет о более «приземленном» характере Мидо-Персии по сравнению с Вавилонией. В каком же смысле? Дело в том, что духовная культура мидо-персов была почти целиком вторична по отношению к культуре Междуречья. Об этом свидетельствуют раскопки в Сузах, Персеполе (столице древнеиранских царей) и в других местах. Искусство Древнего Ирана коренилось в эламской культуре, которая, в свою очередь, восходила к месопотамской. Это относится к скульптуре (объемной и рельефной), архитектуре, живописи, глиптике и др. Основы наук (прежде всего математики и астрономии/астрологии) тоже были заимствованы из Ассиро-Вавилонии. Даже сама письменность — клинопись, правда, приспособленная к индоевропейскому, иранскому «авестийскому» языку — была взята в готовом виде из Междуречья. То же относится к первым образцам древнеиранской литературы, насыщенной мифологическими образами и пользовавшейся художественными средствами, заимствованными из литературно-религиозных источников Месопотамии. Правда, как раз в этой сфере иранцам принадлежит заслуга вполне оригинального творчества. Это относится к их древней религии в ее двух основных формах: предзороастрийской («дэвовской») и зороастрийской; догматика и философия последней были сформулированы великим религиозным реформатором Заратустрой. Учение зороастризма основано на дуалистических представлениях о противоборствующих божественных существах — владыке света Ахура-Мазде и властелине тьмы Ангра-Майнью (многие черты этой веры оказались близки библейскому мировоззрению, и в этом — одна из причин благоволения мидо-персидских царей к иудеям — II Пар. 36, 23; Ездр. 1, 1–4). Заимствовав от «золотой головы» — Вавилонии — ее всемирно знаменитую мудрость, персидские цари гораздо большее, чем их месопотамские предшественники, значение придавали чувствам человека, его сердечным помышлениям (согласно учению зороастризма, чистота и благородство сердца являются основой «трех благ» истинного праведника: благой мысли, благого слова и благого дела — и ведут к спасению). «Очищение сердца», т. е. чувств, — важнейшее требование древнеиранской религии. Но впоследствии персы даже более, чем их предшественники, стали предаваться чувственным утехам и изнеженной роскоши (за что их в свое время осуждали эллинские философы и историки, противопоставляя их образу жизни трезвость и моральную стойкость греков; впрочем, спустя некоторое время и греки в немалой мере последовали примеру персов).

Примат у мидо-персов чувственного, «сердечного» восприятия над интеллектуальным — вот причина того, что их держава изображена в виде «груди» истукана, а их практичность, как сказано, отразилась в символике его «двух рук», означающих одновременно и национально-культурную двойственность самого царства. Кроме «более низкого», в культурном плане «вторичного» положения Древнего Ирана по отношению к Вавилонии, слово ‹ара›, «земля» свидетельствует, как мы сказали, и о более «приземленном» характере их цивилизации, о более материальной направленности их забот, по сравнению с «парившими в облаках» мудрецами Вавилона, создававшими в своей стране особую атмосферу отвлеченной мудрости — «чистой» науки. Интересы же персов, согласно их религии, были направлены на создание основ «практики праведности» в повседневной жизни.

Остается, в связи со сказанным, ответить на вопрос: почему Вавилон изображен «золотым», а Мидо-Персия — «серебряной»? Арамейское слово ‹дэhав›, «золото», — соответствует древнееврейскому ‹заhав›, что восходит к корню ‹зув› — «течь», «источать», а также «блестеть», «сверкать» ( ‹зив› — «блеск»). Из Междуречья — «золотой головы» — ко всем народам текли знания, передавалась «мудрость» — совокупность наук Древнего Востока — во всем ее блеске.

Слово же ‹кесаф› — по-арамейски «серебро», соответствующее древнееврейскому ‹кесеф›, означает также «желание». «Грудь» (сердце) человека исполнено страстей, желаний и стремлений, и в свете этого понятно, почему Мидо-Персидское царство, «грудь истукана», — из серебра. Ненасытными желаниями все более обширных благ и изощренных наслаждений были проникнуты все чувства («грудь») и деяния («руки») персидских властителей, исключая самых первых из них — наиболее благочестивых (ср. Ис. 45, 1–4 с Есф. 1, 2–8; 2, 2–4).

Наконец, о «втором царстве» сказано, что оно ‹такум› — «восстанет». Именно путем восстания мидо-персов и присоединившихся к ним народов против власти Вавилонии последняя была сокрушена и уступила место Мидо-Персидской империи.

«Медь» — эллинистическая цивилизация

…Продолжая описывать истукана, Даниил сказал:

…Чрево его и бедра его медные… (Дан. 2, 32)

Смысл этой части сна он изложил так:

…И еще третье царство, медное, которое будет владычествовать над всею землею. (Дан. 2, 39)

Третьей по счету среди всемирных империй стала империя Александра Македонского, которая после его смерти разделилась на четыре части (см. Дан. 7, 6; 8, 8). К «третьему царству» грамматически также относится глагол «восстанет», указывающий на власть в результате военного триумфа (победоносное завершение Александром Македонским греко-персидских войн).

Заметим, что слово ‹ахари› — «иное», «другое», «отличное» — прилагается как ко второму, так и к третьему царствам. В обоих случаях смена великих империй сопровождалась и сменой культур, изменением их религиозно-идеологической подоплеки: мидо-персы были носителями совсем иной религии, чем вавилоняне, и несхожего с ними мировоззрения. То же, в неменьшей степени, следует сказать о греках в сравнении с мидо-персами.

Греческое царство символизируется «чревом и бедрами» истукана. Арамейское слово ‹меайин›, соответствующее древнееврейскому ‹меэ›, означает «живот», «внутренности», «утроба». Наряду с высокой философией, оставшейся привилегией отдельных мыслителей, греческий народ сформировал наиболее материалистическое, в сравнении с предыдущими народами-властелинами, мировоззрение. Так, например, в отличие от иранцев-зороастрийцев, огромное значение придававших посмертному суду над человеческой душой и ее определением на жизнь блаженную или мучительную (рай и ад), греки были убеждены, что в загробном царстве Аида обитают лишь «тени» — слабые и жалкие подобия бывших земных жителей, и, независимо от совершенных при жизни дел, никто не может избежать этого скорбного, предназначенного всем смертным удела. Правда, в более позднюю эпоху, очевидно, под влиянием евреев, египтян и персов, греки стали помещать души особенно прославившихся героев в более светлые обители — на «Елисейские поля»; отдельные любимцы богов (например, Ганимед) даже получали бессмертие и возносились на Олимп; в самом безрадостном Аиде, наконец, существовали особые муки для некоторых тяжко провинившихся (Сизиф, Тантал). Но все это относится к весьма немногим мифическим персонажам. Для подавляющего же большинства «теней» единственным пристанищем навеки оставалось безрадостное подземное царство. Весь смысл, всю радость жизни греки (повторим: за исключением немногих философов и их адептов — пифагорейцев, учеников Сократа и Платона и т. п.) искали только и исключительно в земном существовании. Немудрено поэтому, что их царство изображается самыми, условно говоря, «материалистически окрашенными» частями тела — чревом и «бедрами»: арамейское ‹йарха›, «бедро», и соответствующее ему древнееврейское ‹йарэх› — это, в эвфимистическом употреблении, обозначение детородных органов (ср. Быт. 24, 2; 47, 29 — в Синодальном переводе — «стегно»; в обоих случаях речь идет о клятве обрезанием как знаком завета с Богом — Быт. 17, 11). Именно гедонистическая жизнь, главная цель которой — гастрономические и сексуальные наслаждения, оставалась уделом народа, лишенного надежды на справедливость высших сил (греческие боги в целом безнравственны, их поступки часто не мотивированы), на награду за праведность…

Почему третье царство названо «медным»? Медь дешевле серебра: как мы сказали, с точки зрения своих общепринятых этических учений греки во многом уступали персам. Арамейское название серебра — ‹нэхаш›, как и древнееврейское ‹нэхошет›, однозвучно слову ‹нахаш›, «змей». Учение злого духа, библейского «змия» (Быт. 3, 1–5), нашло наиболее благоприятную для себя почву в материалистической греческой идеологии, поскольку его призыв: «…вы будете, как боги, знающие добро и зло» (Быт. 3, 5) — с радостью подхватывается теми, кто заботится лишь об удобствах и наслаждениях земной жизни, кто обращает всякое познание на одно лишь «угождение плоти». Именно под воздействием греческого мировоззрения возникло нечестивое стремление греко-сирийского царя-селевкида Антиоха Епифана (II век до н. э.) искоренить учение единобожия в Израиле, уничтожить источники библейского вероучения и насильно обратить иудеев в язычество (I Макк. 1, 44–61).

О третьем царстве сказано, что оно будет «владычествовать над всею землею» (Дан. 2, 39). Хотя владения империи Александра Македонского намного превзошли своей обширностью владения персов (к его царству относились, к примеру, юг Европы, северо-запад Индии и др.), однако о буквальном владычестве «над всею землею» говорить все же не приходится. Пророчество, несомненно, имеет в виду то огромное духовное влияние, которое эллинистическая цивилизация оказывала впоследствии на весь мир в течение тысяч лет — вплоть до наших дней. Приведем известное высказывание на этот счет профессора Тюбингенского университета Рюмвлина: «Все лучшее и важнейшее, чем может гордиться наша просвещенная современность, есть не более как наследие трех народов Древнего мира — евреев, греков и римлян».

«Железо» — Римская империя

…Продолжая описание сна об истукане, Даниил повествует:

…Голени его железные… (Дан. 2, 33)

Объясняя значение этого «фрагмента», он говорит:

А четвертое царство будет крепко, как железо; ибо как железо разбивает и раздробляет все, так и оно, подобно всесокрушающему железу, будет раздроблять и сокрушать. (Дан. 2, 40)

Четвертое царство — Рим. Об этом царстве говорится, что оно ‹таhэвэ› — «воссуществует», «будет», а не «восстанет». Могущество Римской империи сложилось постепенно, путем не только завоеваний, но и многочисленных политических интриг, и не было связано с прямым низвержением предыдущего, «третьего», царства — греческого, которое к тому времени давно раскололось на ряд эллинистических государств. Рим представлен двумя голенями истукана: культурно-экономические различия между Западом и Востоком империи привели в конце IV века н. э. к ее разделению на Восточную, со столицей в Византии, и Западную, возглавляемую собственно Римом. В дальнейшем религиозно-исторические пути этих двух «голеней» Рима окончательно разошлись: в Западной империи восторжествовал католицизм под властью римских пап, в Восточной — греческое православие (впоследствии, начиная с VII века н. э., огромные ее части были отторгнуты исламом). «Голень» — по-арамейски ‹шак›, по-древнееврейски ‹шок›. На обоих языках это слово является однокоренным с ‹нашак› — «управляться», «вооружаться», «объединяться». В Пс. 146, 10 это слово употреблено по отношению к пехоте (в сопоставлении с конницей). Именно знаменитые римские пехотинцы-легионеры создали своими завоевательными походами могущество Рима, доставили ему всемирную славу (видимо, недаром сам Апеннинский полуостров имеет форму сапога…). Также и другие значения упомянутого глагола полностью воплотились в истории Рима: он обладал могучей, просуществовавшей более восьми веков системой управления, во многом унаследованной позднейшими европейскими (и не только) государствами («управляться»); образцовой, сильнейшей в мире армией («вооружаться»); унифицированными по всей империи идеологией, языком, экономикой, бытом и обычаями («объединяться»).

Четвертое царство — «железное». Недаром римские легионы, закованные в железо, получили прозвание «железных легионов». И «железная воля» Рима заставляла все покоренные народы веками преклоняться пред властью победителей. Арамейское слово ‹парзэль›, соответствующее древнееврейскому ‹барзэль› — «железо» (вероятно, отсюда название прочного металлического сплава — «бронза»), восходит к корню ‹бараз› или ‹параз› — «пронзать», «колоть», а также «разрешать [тяжбы]», «разделять». Решительные поражения, наносимые римлянами своим противникам в боях (часто молниеносных), сочетались с любовью к законности и порядку («разрешение тяжб»), которая породила римскую юриспруденцию, получившую мировое признание и способствовавшую формированию позднейшего законодательства многих стран. Уже иудейский властитель Иуда Маккавей (II век до н. э.) обратился к римлянам за помощью против врагов — греко-сирийцев, и это обращение обсуждалось в римском Сенате (I Макк. 8, 1–18).

Итак, четвертое царство «будет крепко, как железо». Слово ‹такифа› означает «сильный», «могущественный», «настойчивый», а также «ожесточенный». Помимо поистине несокрушимой военной силы и железной власти, отличавших Рим от предыдущих царств, немалому числу его правителей-императоров, как и многим исполнителям их воли «на местах» — в покоренных странах, была свойственна особо изощренная жестокость. Вспомним императоров-садистов (Калигула, Нерон и др.), вспомним озлобленность и жестокость по отношению к населению Иудеи таких прокураторов, как Пилат, Феликс и Флор. Многие наиболее мучительные пытки и казни широко распространились именно в римскую эпоху (самая известная — распятие)…

«…Ибо, как железо разбивает и раздробляет все…» — здесь употреблены формы арамейских глаголов ‹дук›, «измельчать(ся)», и ‹хашаль›, «раздроблять».

«…Так и оно… будет раздроблять». Основой политики Рима по отношению к завоеванным странам и народам было их «измельчение», «раздробление» на части и области, назначение для каждой вновь образованной административной единицы своих правителей. Так, земля Израилева при римском правлении была разделена на отдельные небольшие области: Иудею, Самарию, Галилею, Заиорданье, Десятиградие, Перею, Итурею, Идумею и др.

Еще одно свойство железа, здесь упоминаемое: железо действует по глаголу ‹мэраа› — «сокрушает», «портит», «причиняет зло», «наносит вред», «уничтожает». Именно так поступала Римская империя со всеми, кто желал хоть в малой степени сохранить независимость от нее — духовную, политическую или экономическую.

Вспомним о том сокрушительном ударе, который Рим нанес Иудее в 70 году, разрушив Иерусалим, о жесточайшем подавлении восстания Бар-Кохбы в 135 году, а также о многочисленных попытках цезарей I — начала IV веков бесчеловечными способами уничтожить христианство, бросая верующих на съедение диким зверям или сжигая их заживо…

«Ноги истукана» — Рим и Константинополь

…Ноги его частью железные, частью глиняные. (Дан. 2, 33)

Далее Даниил поясняет этот образ:

А что ты видел ноги и пальцы на ногах частью из глины горшечной, а частью из железа, то будет царство разделенное… (Дан. 2, 41)

После официально провозглашенного в IV веке императором Константином (объявившим христианство сначала разрешенной, а потом и официальной религией Рима) разделения империи на Западную и Восточную началась история «двух ног» истукана, предсказанная Даниилом. Она привела к разделению «ног» на «десять пальцев, по пяти на каждой», т. е. к образованию в Европе и Азии отдельных обособленных частей бывшей Римской империи. Их история длится по сей день. Действительно, Западная империя географически и исторически разделялась на пять основных частей («пальцев»): это собственно Апеннинский полуостров (Италия), Германия, Галлия (Франция), Иберия (Испания и Португалия) и Британия. Точно так же и Восточная империя включала в себя пять составляющих: Грецию с Малой Азией, Сирию со Святой землей, Месопотамию, Египет и Берберию (средиземноморское побережье Северной Африки — бывшие владения Карфагена).

«Пальцы» — десять исторических областей империи

За многие века, прошедшие после разделения Римской империи на две части и последующего дробления этих частей на «пальцы», а последних — на отдельные национальные государства (в результате нашествий варваров, завоевательных походов ислама, крестовых походов, локальных и мировых войн и т. п.), было несколько попыток воссоздания, в том или ином виде, Римской империи. Временно возникали такие масштабные «подражания» ей, как Священная Римская империя, империя Наполеона, «Третий рейх» и др. Но все эти попытки заканчивались ничем, как и было предречено Даниилом относительно «пальцев» истукана:

…Они смешаются через семя человеческое, но не сольются одно с другим… (Дан. 2, 43)

Все усилия человеческие, даже предпринимаемые самыми могущественными и одаренными правителями, — ничто в сравнении с волей Божьей, и никогда ни в коей мере не могут ей противостоять.

Он обращает князей в ничто, делает чем-то пустым судей земли.
Едва они посажены, едва посеяны, едва укоренился в земле ствол их, и как только Он дохнул на них, они высохли, и вихрь унес их, как солому. (Ис. 40, 23–24)

А предсказание о том, что упомянутые части «раздробленного царства» (Дан. 2, 41) «смешаются через семя человеческое, но не сольются» исполнилось следующим образом. Почти всеобщее этническое смешение со времен Древнего Рима и до наших дней происходило и происходит на всей территории «пяти пальцев» истукана, о чем и написано: «…смешаются через семя человеческое…» И, однако, названные области не объединялись на сколько-нибудь долгий исторический срок, соизмеримый с длительностью существования любого из первых «четырех царств» — «головы», «груди», «чрева» и «голеней» истукана: они, как и предречено, друг с другом «не сливаются».

Железо империи и глина личности

В чем же, по свидетельству пророка, причина невозможности их слияния и нового воссоздания «четвертого царства» — Римской империи? А в самом составе «пальцев»: ведь они «частью железные, частью глиняные» (Дан. 2, 33). Железо здесь, как объяснено выше, означает военно-политическую мощь Рима, подавлявшего любые сепаратистско-национальные движения и все народы «стригшего под одну гребенку». Что же, в таком случае, символизирует «глина»? Она упоминается в нескольких стихах (ст. 33–35, 41–43, 45), из которых целых три (ст. 41–43) специально посвящены описанию «разделенного» царства — «частью крепкого, частью хрупкого» (ст. 38 и 40). Заметим в связи с этим, что о Вавилоне говорится значительно лаконичнее, а предсказания об остальных двух царствах, Персии и Греции, вместились в один-единственный стих (ст. 39). Почему же «разделенному» царству уделено столько места? Если мы сравним между собой хронологические периоды существования всех упомянутых царств, то ясно увидим: первые четыре царства — от Вавилонии до Римской империи — даже в совокупности своей не просуществовали срока, отведенного «разделенному» царству. От Навуходоносора (VI век до н. э.) до разделения Римской империи (395 год н. э.) прошло около 900 лет, в то время как с IV века н. э. до наших дней — около 1700 лет! Это — одна из главных причин столь детального описания «разделенного царства».

Вернемся же к вопросу: что означает «глина»? Интересно, что в арамейском оригинале во всех перечисленных выше стихах употребляется слово ‹хасаф› — «глиняный черепок», т. е. глина затвердевшая; а в стихах 1 и 43 сказано: ‹хасаф тина› — «осколок [сосуда из] глины». Имеется в виду, таким образом, что черепки или осколки чего-то, составлявшего некогда единое целое, смешались с железом и составили ступни истукана.

Из «глины», согласно древнейшим преданиям Востока, были сотворены первые люди. Тело Адама, согласно Быт. 2, 7, было создано Богом из ‹афар мин hа-адама› — «частиц [красной] земли», т. е. «глины» (символизирующей земной, материальный субстрат как таковой в совокупности его «частиц» — молекул). Телесный состав человека часто уподобляется в Писании глине:

…Господи, Ты — Отец наш; мы — глина, а Ты — образователь наш… (Ис. 64, 8)

В приведенном стихе Господь именуется двояко: как Отцом — по отношению к духу человеческому, от Него «рожденному» (ср. Быт. 2, 7; Евр. 12, 9 — «Отец духов»), так и «Образователем» — по отношению к телу («глине»; ср. также Ис. 29, 16; 45, 9; Иер. 18, 6; Иов. 10, 9 и др.).

Поэтому в пророчестве Даниила под «глиной» разумеется начало личное, индивидуально-человеческое, противоположное обезличивающему понятию «железа» — государственной тирании Рима.

Эта символическая «глина» составляла некогда («в Адаме» — I Кор. 15, 22 и 49) единство, но раскололась на отдельные национальные «личности» — «глиняные черепки», которые, войдя в смешение с общеримским «железом» (сохранившейся государственной идеей, юриспруденцией, воспоминаниями об общем историческом прошлом и т. п.), оказались включенными в состав «пальцев истукана». Итак, «железный монолит» его голеней ослаблен в пальцах сильной примесью чисто человеческого, индивидуально-личностного начала, склоняющего нации и государства к сепаратизму. Откуда же взялась эта «глиняная составляющая», чему обязана она своим существованием? Без всякого сомнения — в первую очередь христианской этике, подчеркивающей ценность человеческой личности, ее индивидуальную ответственность перед судом Божьим. Это нравственное учение противостоит тираническому принуждению, рабовладельческой морали и коллективной ответственности, культивируемым «римской составляющей» того самого «разделенного царства», которое дожило до наших дней.

Обратим внимание на то, что хотя «осколки глиняного сосуда» — это застывшие, в духовном смысле «безжизненные» черепки, их «глиняная», т. е. индивидуально-человеческая, выпестованная христианским самосознанием, внутренняя, природа никак не может «слиться», примириться с антигуманной сущностью «железной империи» (хотя попыток принудить «глину» к «растворению» в «железе» было предостаточно: ярчайший тому пример — «Третий рейх» как чудовищный эксперимент по воссозданию Римской империи путем тотальной дегуманизации всех социальных воззрений и институтов). Подчеркнем также, что и исламской этике, наряду с христианской (мы имеем в виду, конечно, гуманистическое направление в развитии мусульманской мысли), принадлежит почетная роль в «пробуждении самости» огромной части населения бывшей Римской империи (главным образом Восточной), в формировании обостренно-ответственного взгляда человека (и целых наций) на свое земное предназначение. Не случайно арамейское слово ‹хаспа›, «глина», созвучно глаголу ‹хус› — «щадить», «жалеть», «проявлять милосердие».

Вот почему это «неслиянное царство» — «частью крепкое, частью хрупкое» (Дан. 2, 42). О слове ‹такиф›, «сильный» и «жестокий», применительно к Риму мы уже говорили. Антоним к этому слову — ‹тэвир›, что означает «ломкий», «хрупкий», «непрочный». Непреклонность и решительность, жестокость и готовность ко всем видам насилия, свойственные римлянам, соседствуют у народов, проникнутых началами христианской нравственности, с нежеланием вести себя агрессивно, со стремлением к мирному жизнеустройству. Свойство же глиняных черепков разбиваться при столкновении с железом на мелкие кусочки отражается в последующем разделении европейских, ближневосточных и североафриканских стран на еще меньшие составляющие в результате взаимных войн (которые, казалось бы, должны были приводить к противоположному результату — единению).

В стихе 41 упоминается «глина горшечная» — ‹хасаф ди-фахар›. Буквально это выражение означает «глина горшечника» ( ‹пэхар› — «горшечник»). «Горшечником», по отношению к «сосудам глиняным» — созданным Им людям, в Писании именуется Сам Бог (Ис. 29, 16; 45, 9; Иер. 18, 6). В каком же смысле индивидуально-совестливая, подлинно человеческая духовная составляющая «разделенного царства» — символическая «глина» — может быть приписана непосредственно Творцу — «Горшечнику»? Да в самом прямом: ведь по Его воле произошло распространение христианства и ислама как духовных сил, инспирировавших «пробуждение человечности» в железном строе бывших римских владений. Другое дело, что «глина» человечности существует в современных обществах в застывшем и расколотом виде — в образе «глиняных черепков», будучи лишена и животворного воздействия Духа Божьего, и необходимого единства. Посему царство и именуется ‹фэлига› — «разделенным» или «разделяющим». Разделены не только «железо» имперского сознания с «глиной» самосознания религиозно-гуманистического, но и отдельные «глиняные черепки», которым до наступления Царства Божьего не дано вновь сложиться в единый «сосуд» — сообщество, утвержденное на истинной, всеобщей религии. Кроме того, и сами вновь образуемые нации и создаваемые ими государства все время пытаются произвести «разделение», разграничение между областями веры и знания, религии и политики, требованиями личной морали и государственными интересами и т. п., что особенно ярко проявляется со времен Ренессанса и Реформации до наших дней.

Тайна горы и «летящего камня»

…И вот, завершая изложение сна, Даниил снова говорит царю об истукане в целом:

Ты видел его, доколе камень не оторвался от горы без содействия рук… (Дан. 2, 34)

Само выражение «Ты видел его, доколе…» весьма знаменательно: истукан, конечно, был виден царю и далее, до самого его сокрушения (ст. 35 и 45); и, однако, внимание Навуходоносора переключилось с истукана на летящий камень с самого первого момента «отрыва», отделения камня от горы. До этого созерцаем был только истукан.

Что же скрывается за образом этого «камня», какой исторической реальности он соответствует? Это — важнейший вопрос! Ведь «камень» призван стать новым, всемирным и вечным царством, уничтожившим и заменившим все прежние, иначе говоря — новым способом жизни человечеств на земле:

…А камень, разбивший истукана, сделался великою горою и наполнил всю землю. (Дан. 2, 35)

К разгадке этого образа нас отчасти подводит само обозначение камня, общее для древнееврейского и арамейского языков (здесь мы имеем в виду тот диалект арамейского, который использован в книге Даниила): ‹эвен› удивительным образом сочетает в себе ‹ав› — «отец» и ‹бен› — «сын». Общей у обоих слов здесь является буква ‹бэйт› — «одна на двоих», причем ‹байт› означает «дом». Отец с сыном обитают в одном доме — такое мистическое «сообщение» содержит в себе простое, на первый взгляд, слово ‹эвен›… Но ведь это и есть духовная цель всей мировой истории: «обитание» Отца Небесного с Его сыном — человеком (в собирательном смысле, т. е. с человечеством) в едином «доме», воссоединение с Его детьми, восстановление также и единства самих детей, нарушенного первородным грехом! Недаром при описании конца истории автор Откровения Иоанна слышит «громкий голос с неба», описывающий «новый Иерусалим»:

…Се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их.
И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже… (Откр. 21, 3–4)

Именно этот «камень», ‹эвен›, т. е. единение Отца Небесного с Его детьми, отвергали все тираны, все земные империи — «цари и царства их». Но, отвергнутый ими, этот «камень» в «конце дней» сам разрушит воздвигнутый ими «истукан» мировой истории и станет «краеугольным» в Божьем Царстве:

     Камень, который отвергли строители, соделался главою угла:
     Это — от Господа, и есть дивно в очах наших.
     Сей день сотворил Господь: возрадуемся и возвеселимся в оный! (Пс. 117, 22–24)

В тот день, когда «камень» единения Бога с людьми, представленный словом Божьим, т. е. Его Законом, ляжет «во главу угла» вновь возводимого духовного Храма, на земле воцарятся истинная радость и веселие!

Обличая недостойных руководителей иудейского народа своего времени, Иисус Христос противопоставил их правлению будущее Царство Божье, символизируемое «камнем, отвергнутым строителями» (т. е. отброшенным именно теми, кто «возводит» земные царства):

Иисус говорит им: неужели вы никогда не читали в Писании: камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла? Это от Господа, и есть дивно в очах наших?
Потому сказываю вам, что отнимется от вас Царство Божие и дано будет народу, приносящему плоды его… (Матф. 21, 42–43)

Подчеркнем, что слова Иисуса «отнимется от вас Царство Божие» относятся именно к начальникам того времени — первосвященникам и фарисейским учителям, о которых и сказано: «…поняли, что он о них говорит…» (Матф. 21, 45), а не к народу Израиля. Напротив того, именно народу и будет дано Царство Божие: «Народу, приносящему плоды его» (ср. далее: «…старались схватить его, но побоялись народа…» — Матф. 21, 46).

Итак, «камень» означает Царство Божье, которое придет на смену бесчеловечным земным царствам, — Царство любви и благодати, основанное на единении Отца Небесного с Его сыном — человеком. О «камне» этом сказано, что он «оторвался от горы без содействия рук» (Дан. 2, 34). Слов «от горы» в оригинале нет, но в переводе они правомерно заимствованы из стиха 45 ( ‹ми-тура› — «от горы», «с горы») для ясности изложения. Какая же гора имеется в виду? Ведь и самому «камню» предназначено «сделаться великою горою и наполнить всю землю» (ст. 35). Из этого следует, что первоначальная «гора» всю землю не наполняла: слишком много места занимал истукан, и лишь после сокрушения его (ст. 35) «камень» стал «великою горою» — ‹ле-тур рав›, в то время как «оторвался» он просто «от горы».

О «горе Господней», в связи с «последними днями» земной истории, есть такое пророчество у Исаии:

И будет в последние дни: гора дома Господня будет поставлена во главу гор, и возвысится над холмами, и потекут к ней все народы.
И пойдут многие народы, и скажут: придите, и взойдем на гору Господню, в дом Бога Иаковлева, и научит Он нас Своим путям, и будем ходить по стезям Его; ибо от Сиона выйдет Закон, и слово Господне — из Иерусалима. (Ис. 2, 2–3)

Именно Закон Господень — Тора, «выходящая» из Иерусалима, с Храмовой горы, в виде «слова Господня», т. е. проповеди истинного пути для всего человечества, и уподобляется духовному краеугольному «камню» нового всечеловеческого строения, основанного на воссоединении людей с их Небесным Отцом. Этот «камень», слово Господне, и ранее пребывал на «горе дома Господня» («оторвался от горы» — Дан. 2, 34), призван же он разбить «истукан» — безбожные и антигуманные основы человеческих сообществ — и «наполнить всю землю» (Дан. 2, 35).

Чем же конкретно должна быть «наполнена земля» в «последние дни»? —

Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море. (Ис. 11, 9)

Таким образом, становясь «великою горою», «камень» наполняет всю землю «ведением [ ‹дэа›] Господа».

Как мы помним, глагол ‹йада› означает не только интеллектуальное познание, но и мистическое соединение (Быт. 4, 1). Поэтому «ведение Господа» есть теснейшее с Ним единение человеческого духа; а ведь такая идея, как мы видели, и заключена таинственным образом в самом слове ‹эвен›.

Пророчество Исаии недвусмысленно называет всю землю «святой горой Господней» (Ис. 11, 9) — после того, как она наполнится «ведением Господа». И это точно соответствует предсказанному Даниилом: «камень» познания Господа, «оторвавшись» от уже существующей «горы Господней» — Храмовой горы в Иерусалиме, разбив «истукан» богоотрицания и несправедливого общественного устройства, сам становится «великой горой», распространяя неким таинственным образом святость горы Господней на всю землю. Происходит это «без содействия рук» (Дан. 2, 34). «Руки» символически означают дела. «Руками» совершаются земные победы, покоряются страны и народы, вообще вершатся дела человеческие (ср. Ис. 10, ст. 10, 13, 14; Еккл. 2, 11). Следовательно, выражение «без содействия рук» (буквально ‹ди-ла видайин› — «не руками») означает «не материальным путем», «не физическими усилиями». Если же не физическими, то, стало быть, духовными — и действительно предсказано, что Царство Божье наступит не сразу и придет путем чисто духовным как не подвластное законам вещества, пространства и времени:

…Не придет Царствие Божие приметным образом,
И не скажут: вот оно здесь, или: вот там. Ибо вот Царствие Божие внутрь вас есть. (Лук. 17, 20–21)

Согласно букве и духу пророчества Даниила, наступление окончательного торжества Царства Божьего над неразумием и жестокостью человеческих царств зависит от принятия этого Царства все большим числом людей «внутрь себя» — и соотносится с устройством ими того внутреннего Дома ( ‹байт›, что означает также и «Храм» — II Цар. 7, ст. 5, 7, 13), в котором Отец, Создатель, и Его сын, человек, обитают совместно, образуя таинственный ‹эвен› — «камень» Божественной жизни:

…Ибо вы Храм Бога живого, как сказал Бог: вселюсь в них и буду ходить в них; и буду их Богом, и они будут Моим народом. (II Кор. 6, 16)

Тогда-то и исполнится пророчество Иеремии о единении всех народов «в Иерусалиме» (вспомним, что вся земля станет, в некотором роде, подобием «святой горы» по святости):

В то время назовут Иерусалим престолом Господа; и все народы ради имени Господа соберутся в Иерусалим и не будут более поступать по упорству злого сердца своего. (Иер. 3, 17)

Интересно также предречение Даниила о том, что камень должен «оторваться» от горы (Дан. 2, 34). Здесь употреблен арамейский глагол ‹гэзар› — «срывать(ся)», но также и «разрезывать», «разрешать». «Камень», разрушая «истукан», одновременно призван «разрешить» многовековые проблемы истинного и праведного устройства общечеловеческой жизни — возвращая ее к первоосновам бытия, т. е. к Богу и Его слову. Однако здесь содержится и еще некий смысл, притом весьма важный и глубокий. «Отрыв камня» знаменует некое временное отделение того Слова, Учения, которое призвано покорить все народы вере в Создателя и Его воле (Римл. 1, 5), от своей первоосновы — «горы Господней». Но само отделение («отрыв») совершается лишь с тем, чтобы впоследствии к «святой горе Господней» приобщилась вся земля, отчасти восприняв ее святость! А ведь именно это и произошло с первоначальным христианством: «оторвавшись» от своих истоков — кровной связи с иудейством, оно стало самой влиятельной духовной силой для активнейшей части человечества на протяжении двух тысячелетий. Цель же нравственного влияния христианства на народы как раз и состоит в распространении на них «святости горы Господней» и в возвращении их к Источнику жизни — к единому Богу и к даруемому Им свету духовного познания:

…Ибо у Тебя источник жизни; во свете Твоем мы видим свет. (Пс. 35, 10)

И только в Царстве Божьем, которое наступит после крушения злых начал тиранической государственности, воплощенных в «истукане», сбудется пророчество о соединении всех народов в единодушном служении Всевышнему — о даровании, вернее, возвращении им общего «чистого языка» (ср. Быт. 11, 1):

Тогда опять Я дам народам уста чистые, чтобы все призывали имя Господа и служили Ему единодушно. (Соф. 3, 9)

После каких же событий должно сбыться приведенное пророчество Софонии? О чем говорится непосредственно перед ним?—

Итак, ждите Меня, говорит Господь, до того дня, когда Я восстану для опустошения, ибо Мною определено собрать народы, созвать царства, чтобы излить на них негодование Мое, всю ярость гнева Моего; ибо огнем ревности Моей пожрана будет вся земля. (Соф. 3, 8)

Крушение нечестивых, вызывающих гнев Божий, земных царств предшествует здесь утверждению Царства Божьего.

Раздробление языческих царств

Такова же последовательность событий и в пророчестве Даниила: превращение «камня» в «великую гору» следует за ударом «камня» в истукана, символизирующего нечестие мирового жизнеустроения. Камень

…Ударил в истукана, в железные и глиняные ноги его, и разбил их. (Дан. 2, 34)

Этими словами определяется и время описанного события: оно произойдет при завершении срока жизни «разделенного царства», обозначенного пальцами ног истукана. Именно на это «царство» — на области-наследницы Римской империи — и придется «удар камня». Синодальному «ударять» в оригинале соответствует арамейское ‹мэха› — «поражать», «толкать». «Сталкивая» прежние царства, основанные на ложных учениях, с мировой арены, «поражая» их словом истины, «камень» расчищает на земле место для Царства Божьего. В то же время родственный древнееврейский глагол ‹маха› значит «стирать», «изглаживать». Для удаления человеконенавистнических режимов и всей неправды социальной жизни требуется прежде всего «стереть» из сознания людей ложные принципы и воззрения, не согласные с Божественной истиной, и заменить их Учением Творца — Его Торой и Евангелием:

Ибо вот тот камень… вот Я вырежу на нем начертания его, говорит Господь воинств, и изглажу грех земли сей в один день. (Зах. 3, 9)

Камень в видении Навуходоносора «разбил» ступни ног истукана. По-арамейски ‹дэкак› — «раздроблять». Речь идет о разрушении той связи, которая оставалась между частями «разделенного царства» и позволяла им поддерживать друг друга, а вместе с тем — и сохранять весь строй безбожно-бесчеловечной жизни, воплощенный в истукане как целом. Ибо все «наработки» господства и подчинения, угнетения и жестокости, ограбления большинства меньшинством и т. п., унаследованные «разделенным царством» от своих предшественников, позволяют поддерживать существование самого «истукана»; и как бы до сего дня живы в своих духовных потомках и Вавилон, и Персия, и Греция, и Рим (разумеется, речь идет здесь не о культурных и научных достижениях этих держав, а о наихудших проявлениях их деспотизма и насилия над народами).

Вот почему с крушением «пальцев на ногах» распадается и весь истукан:

Тогда все вместе раздробилось: железо, глина, медь, серебро и золото сделались как прах на летних гумнах, и ветер унес их, и следа не осталось от них… (Дан. 2, 35)

Очевидно, важна и последовательность разрушения истукана, обратная его первоначальному описанию (Дан. 2, 32–33).

Наиболее глубоко укоренившееся в менталитете, эмоциях и традициях народов древнейшее наследие Вавилонии, восходящее еще к эпохе разделения этносов при возведении Вавилонской башни (Быт. 11, 1–9), разрушается в последнюю очередь; а явления наиболее «молодые», с точки зрения исторического процесса, изживаются быстрее других. Однако все эти традиции попрания человека на земле постигнет, в конечном счете, единая участь — «ветер унес их». Слово «ветер» — арамейское ‹руха›, древнееврейское ‹руах› — означает также и «дух». Именно духовное пробуждение человечества, направляемое Духом Божьим, приведет к падению бесчеловечной системы управления «миром сим» — символического «истукана». И в других пророчествах Писания говорится именно о необходимости духовной, а не материальной, победы над силами зла. Например, о Мессии предсказано:

Он будет судить бедных по правде, и дела страдальцев земли решать по истине; и жезлом уст своих поразит землю, и духом [ ‹руах›] уст своих убьет нечестивого. (Ис. 11, 4)

Под «нечестивым», приговор которому вынесут «уста» Мессии, подразумевается, конечно, нечестие как таковое, т. е. весь строй беззаконных общественных отношений. Из приведенного пророчества ясно следует, что все деяния Мессии после его воцарения на земле будут иметь духовный характер, воплощаясь в суде, разрешении тяжб угнетенных и т. п. Именно «духом уст», т. е. словом, будут разрушены основы прежней антигуманной системы общественной жизни.

То же относится и к пророчествам Михея и Исаии о «последних днях»: именно слово Господне, проповедь Его Закона, побудит народы изменить коренным образом свою жизнь и способствовать построению на земле Царства Божьего (ср. Мих. 4, 1–4):

…Ибо от Сиона выйдет Закон [ ‹Тора›], и слово Господне — из Иерусалима.
И будет Он [т. е. Сам Господь Бог] судить народы, и обличит многие племена; и перекуют мечи свои на орала, и копья свои — на серпы: не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать. (Ис. 2, 3–4)

И здесь также предсказано, что причиной великих перемен в жизни человечества послужит слово Господне, явленное в Его Законе (Торе), которое и побудит народы перейти к противоположному, т. е. праведному, образу жизни, «судя и обличая» их созревшую для нравственного воздействия совесть.

И даже в Откровении Иоанна, где, на первый взгляд, описываются великие «физические» битвы последних дней («Армагеддон»), на самом деле, в лучших традициях библейской образности, иносказательно говорится о победе духовной — торжестве Слова Божьего:

     И увидел я отверстое небо, и вот конь белый, и сидящий на нем называется Верный и Истинный, который праведно судит и воинствует.
      ‹…›
     …Имя Ему: «Слово Божие».
      ‹…›
     Из уст же Его исходит острый меч, чтобы им поражать народы… (Откр. 19, 11–15)

Обратим особое внимание на то, что уже само имя всадника, сидящего на белом коне, — Слово Божье — переводит все описанные здесь события на духовный план. Победы совершаются посредством слова, а не физического воздействия; «Верный и Истинный» — это также «имена» (т. е. эпитеты), прилагаемые наилучшим образом к слову Господню как пророчески верному (всегда исполняющемуся) и содержащему истинное учение жизни. Даже и «меч» всадника «исходит из уст Его» (ср. Ис. 11, 4 — «духом уст [т. е. судом, приговором] убьет нечестивого»). Всадник «судит и воинствует»: его «воинская» доблесть состоит в «суде», т. е. вынесении приговора злу и беззаконию.

Понимание этого и подобных ему мест в Откровении Иоанна в буквально-физическом смысле (что возможно лишь при игнорировании общего фона библейской образности, на котором и возникли пророческие Писания) неоднократно приводило к ожиданию в «конце дней» ужаснейшей всемирной войны, заключительной кровавой бойни (которая и получила название «Армагеддон»: ср. Откр. 16, 16 — грецизированная форма древнееврейского словосочетания «гора Мегиддо»). На самом же деле, во всех местах, где многим хотелось бы видеть свидетельство об «опустошительном истреблении», говорится о великих духовных победах Слова Божьего над прежней системой вещей — точно так же, как и в пророчестве о «ветре» (духе) Книги Даниила: именно ‹руха› унес «железо, глину, медь, серебро и золото» — символы прежних тираний, «и следа не осталось от них» (Дан. 2, 35).

О перечисленных металлах и глине сказано, что они «сделались как прах на летних гумнах» (Дан. 2, 35). Это выражение — ‹кэ-ур мин-идрей кайит› — буквально переводится с арамейского так: «подобно мякине с летних гумен». На гумне мякина отвеивается и разносится ветром (ср. Матф. 3, 12), после чего остается чистое зерно. Но что же сохранилось «на гумне» всемирной истории после того, как «ветер» (дух) унес составляющие части «истукана», уподобившиеся мякине (шелухе, кожице зерен)? Ничего не сохранилось: «…и следа не осталось от них…» (Дан. 2, 35). Получается, что абсолютно ничего из созданного, приобретенного, «наработанного» всемирными тираниями — от Вавилона до наших дней — в вопросах устройства общественной жизни не может быть использовано для Царства Божьего; все это обречено на исчезновение, и возводить Царство необходимо с того самого начала — Слова Божьего, о котором сказано:

В начале было Слово, и Слово было у Бога… (Иоан. 1, 1)

Начинать надо с великого духовного импульса, заключенного в Писании — и по самой своей сути не совместимого со всеми ухищрениями человеческой хищности и алчности:

…Не можете служить Богу и маммоне. (Матф. 6, 24)

И вот, завершая пред царем толкование сна, Даниил описывает свойства того Царства, которое воздвигнет не человек, но Сам Бог — посредством посылаемого Им человечеству через Слово духовного импульса:

И во дни тех царств Бог небесный воздвигнет царство, которое вовеки не разрушится, и царство это не будет передано другому народу… (Дан. 2, 44)

В отличие от второго и третьего царств (Персии и Греции), о каждом из которых сказано: ‹тэкум› — «восстанет» (т. е. насильственно свергнет гнет предыдущей империи для своего утверждения), о последнем и вечном Царстве говорится, что его «восставит», «создаст», «приведет к бытию» — Бог ( ‹йеким Элаh›)! Вот почему как происходящее из вечного Источника, оно и само во веки «не разрушится», буквально — не «повредится» (здесь употреблен глагол ‹хаваль› — «повреждаться»). Утвержденное на высшей истине Закона Божьего, а не на превратных мнениях, воззрениях и постановлениях человеческих, и само это Царство, как и его основание — вечное Слово, пребудет невредимым и совершенным:

     Закон Господа совершен, укрепляет душу…
      ‹…›
     Страх Господень чист, пребывает вовек…
      ‹…›
     …И раб Твой охраняется ими… (Пс. 18, 8–12)

Подобно праведнику, охраняемому и спасаемому соблюдением воли Божьей, и все человечество, признав руководство своего Создателя, будет охраняемо и спасаемо вовеки…

Использованный в Дан. 2, 44 глагол ‹сафа› означает «оканчивать», «приводить к концу» (в Синодальном переводе — «разрушит»); ему соответствует древнееврейское ‹соф› — «конец», «завершение». Исчерпав все возможности земного самоустроения, человечество «покончит» наконец с этой идеей и обратится к слову Божьему как незыблемой основе — «краеугольному камню» своего бытия.

Триумф Даниила

Завершив толкование сна, Даниил вновь прославляет пред Навуходоносором единого Бога, именуя Его ‹Элаh рав› — «Богом великим»:

…Великий Бог дал знать царю, что будет после сего. И верен этот сон, и точно истолкование его! (Дан. 2, 45)

В верности передачи Даниилом всех подробностей царского сна Навуходоносор смог убедиться лично: конечно, он припоминал, по ходу рассказа пророка, детали своего сновидения. Что же касается истолкования сна, то оно, по определению самого Даниила, ‹мэhейман› — «твердо», «верно», «совершенно истинно». Со дней Даниила минуло уже около 2600 лет, и за это время пророчество, во всех своих подробностях, сбывается последовательно и с удивительной точностью, в чем может убедиться каждый, кто хотя бы в общих чертах знаком с ходом событий мировой истории.

Какое же впечатление произвело на царя объяснение сна Даниилом?—

Тогда царь Навуходоносор пал на лицо свое, и поклонился Даниилу, и велел принести ему дары и благовонные курения. (Дан. 2, 46)

Чтобы великий царь, обладавший, по свидетельству как Писания (Дан. 4, 26–27), так и археологических памятников (надписей Навуходоносора) непомерной гордыней, решился «пасть на лицо свое» перед своим подданным, — на это его должна была подвигнуть необычайная причина! Да и «дары и курения» приносили придворные царю, а не наоборот… И, конечно, этим действием хвалу и славу царь воздавал не самому Даниилу, но Богу, вдохновившему пророка на пересказ и истолкование сна:

И сказал царь Даниилу: истинно Бог ваш есть Бог богов и Владыка царей, открывающий тайны, когда ты мог открыть эту тайну! (Дан. 2, 47)

Мы видим, что хотя бы в этот миг Навуходоносор признал величие Господа, Его торжество над всеми языческим богами, т. е. признал Его власть. Надолго ли? Это станет нам известно при чтении 3-й главы…

Тогда возвысил царь Даниила… и поставил его над всею областью Вавилонскою и главным начальником над всеми мудрецами вавилонскими. (Дан. 2, 48)

Мы должны иметь в виду, что в число «мудрецов» входили и все управители областей Вавилона, избиравшиеся царем из числа самых умных и способных к административной деятельности придворных. Таким образом, в приведенном стихе говорится о двух назначениях Даниила: во-первых, правителем ( ‹шалит› — однокоренное с «султан») над центральной областью страны, т. е. Вавилонским округом ( ‹медина› — «страна», от ‹дин› — «суд», т. е. административный округ, подсудный местному правителю) и, во-вторых, — «главой наместников» ( ‹рав сигнин›: слово ‹сеган› означает «сатрап», «наместник»). Иными словами, Даниил должен был и исполнять должность «губернатора» центрального округа империи, и возглавлять и координировать деятельность всех наместников и правителей страны. Он стал, таким образом, главным лицом в административной системе Вавилона — вторым после царя, как бы повторяя путь возвышения Иосифа при египетском фараоне (ср. Быт. 41, 39–43); притом причина такой карьеры обоих при дворах великих правителей была одна: их пророческий дар, проявившийся в толковании снов.

Но Даниил просил царя, и он поставил Седраха, Мисаха и Авденаго над делами страны Вавилонской, а Даниил остался при дворе царя. (Дан. 2, 49)

Арамейское ‹тэра› означает «ворота»: очевидно, Даниил получил от Господа указание оставаться при «воротах» (в Синодальном переводе — «при дворе») царя, дабы и далее вразумлять его, имея к нему доступ во всякое время. Исполнение же обязанностей правителя, возложенное на него Навуходоносором, было связано не только с разъездами по всей вверенной ему области Вавилонской (т. е. по центральному округу страны, как это было принято в древности — см., например, Быт. 41, 46 об Иосифе и I Цар. 7, 15–16 — о Самуиле), но и с неимоверной загруженностью делами. Даниил предпочел осуществлять свою прямую миссию, порученную ему свыше и связанную с нахождением при особе царя. «Над делами» же области (в Синодальном переводе — «страны») он посоветовал царю назначить своих товарищей — людей, истинно верных Богу и наиболее благочестивых, но, в отличие от самого Даниила, не наделенных даром пророчества. Их правление (а наместники, в ведении которых находилась столица с ее округом, были самыми влиятельными вельможами) призвано было постепенно готовить жителей Вавилонского царства к познанию единого Бога и Его воли, в то время как сам Даниил в этом же направлении должен был воздействовать на самого царя. Вспомним, что Иосиф в Египте тоже был возвышен по воле Божьей, что выразилось в указе фараона, который

…Поставил его господином над домом своим и правителем над всем владением своим,
Чтобы он наставлял вельмож его по своей душе и старейшин его учил мудрости. (Пс. 104, 21–22)

А «в душе» как Иосифа, так и Даниила было, как мы знаем, одно-единственное желание: исполнять волю Всевышнего…